В третьем классе моя дочка получила домашнее задание. К следующему уроку все школьники должны были составить свою родословную, нарисовать генеалогическое древо. Взяла дочка большущий лист ватмана, фломастеры яркие и начала рисовать дерево с корнями и ветками. На ветках листья в форме сердечек. Каждое сердечко — родственник.
Начались вопросы. Ответы должны были давать мы с женой.
Вот скажите мне, а много ли у вас дома старых вещей? Задумались? Я не о ветхом хламе... Такого в любом доме найдется, в каждом шкафу, на антресолях, на балконе, в подвале.
Я о старых вещах, а если точнее, то о старинных. Не о музейных ценностях–драгоценностях, не о картинах в золотых рамах и бронзовых, мраморных скульптурах. Я о вещах фамильных, с историей. О тех, которые когда–то принадлежали вашим предкам: дедам–прадедам, прабабушкам, а может, и еще более далеким...
Что у нас есть в одинаковых городских квартирах из фамильных вещей? Говоря по–белорусски, «шнур ды галавешка». Вы можете мне возразить и начать рассказывать о бесконечных войнах и революциях безжалостных, о пожарах страшных, бомбежках жестоких, о долгих голодных годах послевоенных... О том, что главным тогда было выжить любой ценой. Что детей следовало на ноги поднимать, образование давать и дальше по жизни помогать. Я соглашусь с тем, что если ребенок плачет, есть просит, то и обручальное кольцо, и крестик нательный продашь, и рубашку последнюю с себя снимешь...
Но ведь старые фотографии дедов и бабушек никто не купит, кому они нужны. Кому нужны чашки с отколотыми ручками, платки, вышивки, столы, стулья, скатерти? Кому нужны ножницы, зеркальце дешевое мутное, наперсток медный, спицы самодельные, стамеска, очки старомодные, пепельница или костяной мундштук?
Вот сейчас все поголовно взялись евроремонты делать. И выбрасывают, выносят из квартир все, что для последующей жизни не нужно. Буфеты, почерневшие от времени, кресла просиженные, продавленные, книги, шкафы, этажерки, альбомы, портреты бабушек и дедушек под стеклом. Открытки, которые дед бабуле посылал из Вильно в Лепель, из Владивостока в Пуховичи. А на открытках тех признания в любви, пожелания здоровья и долгих лет жизни... Семейные альбомы летят в мусорные контейнеры. И дедовская полковничья шинель вместе с сапогами хромовыми оказывается там же, на помойке.
Как рассказать ребенку о его предках?
Как, если нет ничего в доме, нет ни одного предмета, за который можно зацепиться, чтобы тот рассказ начать. Все в квартире новое, европейское: джакузи–шмакузи, кафель, ламинат, все, как у всех, только, может, чуть лучше или чуть дешевле. Много вы видели квартир, где на стенах портреты далеких предков? Хотя бы конца XIX или начала XX века... Много ли видели старых вещей в новых квартирах?
Висят китайские котики–собачки, а слоники и рыбки фарфоровые вместе с кружевными салфетками, крючком связанными, давно на помойке. А бабушкины вышивки крестиком, кстати, те же котики–собачки, сирень–васильки–розы, выброшены. А ведь они теплые, живые, ее руками согреты. Я не за прялку с лаптями агитирую, помните, мода такая была, не за самовар медный и утюг угольный черный, серп сточенный. Я за свое личное, за настоящее.
Нравятся мне те дома, где живет не одно поколение, где вещи берегут, передают в наследство. Где под лампой с зеленым абажуром, купленной в 1915 году на минской улице Шпалерной, делает ребенок уроки, рисует дерево и в листок–сердечко вписывает фамилию, имя и отчество своего пра–пра–пра...
Правда, иногда мне кажется, что большинство из нас живет пока только в первом поколении.
